Родилась Вероника Тушнова в Казани в семье профессора Казанского университета Михаила Павловича Тушнова, известного микробиолога, патофизиолога, а впоследствии - академика ВАСХНИЛ.
Задумчивая девочка с глубокими и большими черными глазами, она писала стихи с детства, но всегда прятала их от отца, который прочил своей дочери только медицинское будущее. С первых шагов жизни «профессорской дочке» досталось лиха через край. В «Поэме памяти» Вероника под конец жизни поделится своими горькими воспоминаниями о детстве:

Все началось преддверьем созиданья.
Разруха, голод, холод, темнота...
Об этом первое воспоминание,
0 корке хлеба - первая мечта.
На улице куда теплей, чем дома...
Чадят в буржуйке мокрые дрова,
Разрежут хлеб,а на ноже - солома,
В пустой похлебке плавает ботва…

Сразу после окончания школы она по настоянию  отца поступила в 1-й Ленинградский медицинский институт. Семья Тушновых к тому времени перебралась в Ленинград .
После смерти отца, в 1935 г., Вероника, аспирантка кафедры гистологии и без пяти минут кандидат медицинских наук, встречается с Верой Инбер.
Маститую советскую поэтессу настолько удивили талантливые стихи «медички», что она посоветовала ей непременно поступить учиться в Литературный институт. Однако замужество и рождение дочери не дали сразу осуществиться этому намерению. И Вероника поступила в Литинститут на пороге войны - весной 1941 г. А уже осенью с маленькой дочерью и больной матерью она эвакуируется в родную Казань, где начинает работать в госпитале.

Современники вспоминают, что «восточная красавица» с мягким характером приходила на помощь к людям по первому зову, в любое время дня и ночи. Вероника Тушнова осталась навечно сестрой милосердия и любви.

Я пенять на судьбу не вправе,
годы милостивы ко мне ...
Если молодость есть вторая -
лучше первой она вдвойне !
Откровеннее и мудрее,
проницательней и щедрей.
Я горжусь и любуюсь ею -
этой молодостью моей.
Та подарком была, не боле,
та у всех молодых была.
Эту я по собственной воле,
силой собственной добыла.
Я в её неизменность верю
оттого, что моя она,
оттого, что душой своею
оплатила ее сполна!



Одна сижу на пригорке
посреди весенних трясин.
...Я люблю глаза твои горькие,
как кора молодых осин,
улыбку твою родную,
губы, высохшие на ветру...
Потому,— куда ни иду я,
и тебя с собою беру.
Все я тебе рассказываю,
обо всем с тобой говорю,
первый ландыш тебе показываю,
шишку розовую дарю.
Для тебя на болотной ржави
ловлю отраженья звезд...
Ты все думаешь — я чужая,
от тебя за десятки верст?
Ты все думаешь — нет мне дела
до озябшей твоей души?
Потемнело, похолодело,
зашуршали в траве ежи...
Вот уже и тропы заросшей
не увидеть в ночи слепой...
Обними меня, мой хороший,
бесприютные мы с тобой.




Я прощаюсь с тобою
у последней черты.
С настоящей любовью,
может, встретишься ты.
Пусть иная, родная,
та, с которою - рай,
все равно заклинаю:
вспоминай! вспоминай!
Вспоминай меня, если
хрустнет утренний лед,
если вдруг в поднебесье
прогремит самолет,
если вихрь закурчавит
душных туч пелену,
если пес заскучает,
заскулит на луну,
если рыжие стаи
закружит листопад,
если за полночь ставни
застучат невпопад,
если утром белесым
закричат петухи,
вспоминай мои слезы,
губы, руки, стихи...
Позабыть не старайся,
прочь из сердца гоня,
не старайся,
не майся -
слишком много меня!



Загляденье была соседка
Кареглазая, с нежной кожей.
Оборачивались нередко и глядели ей в след прохожие.
А потом она постарела,
Потеряла всё, что имела,
Стала старой старухой грузной
Из вчерашней девчёнки хрупкой.
А старик, и смешно и грустно,
Всё гордится своей голубкой.
Как была говорит красавица,
Так красавицей и осталась.
Люди слушают,усмехаются
Дескать вовсе ослеп под старость.
Еслиб ты совета просила,
Я б дала один единый
Не желай быть самой красивой,
А желай быть самой любимой.